Близится Новый год, а снег у нас так еще и не выпал. Морозы стоят под десять градусов, земля голая, промерзшая. А тут к выходным под самый Новый год оттепель и снегопад. Гляжу с балкона: маленький мальчик лет пяти, зеленой лопаткой пытается сгребать снег. Я ему кричу:

 - А ты комок сделай, катай его, получится шар, из нескольких слепи снеговика.

Сегодня снова отправил сообщение в скайпе. На адрес, который уже много лет не отвечает. Зачем я это делаю? Если бы я сам это знал. Просто отправил. А вдруг прочитают? Может, простят за невольные прегрешения, может, ответят когда-нибудь. 

Я сам не понимаю, зачем я туда пишу. Несколько адресов по ту сторону Интернета. Я знаю, что их владельцы умерли или просто не хотят общаться со мною. А я все равно пишу. Как живым, как друзьям, как близким людям.

Как ждешь этого дня. Кажется, это самый замечательный день в твоей жизни. Хоть мама и скрывает, но я все равно знаю, что она мне подарит. Это такие часы в прозрачном корпусе, где видно каждую шестеренку, бег маятника, отсчитывающего время, и чуть ли не на глазах у тебя двигающиеся минутные стрелки. Я ложусь спать, и в моих снах  будет присутствовать тот подарок, который подарят мне. Часы в прозрачном корпусе, в которых можно наблюдать бег шестеренок, стук маятника и движение стрелок убегающего вперед времени, отсчитывающего наш срок. 

- Миша, может, никуда не поедешь? К вечеру опять заморозки обещают, дорога скользкой будет, а ты резину на машине так и не сменил, – жена стояла на пороге кухни и наблюдала, как он собирается.

- Да ты не волнуйся, Женя, я быстро. До деревни недалеко, маме гостинцев оставлю, чайку попью и вернусь. Все-таки Рождество сегодня, – он уже повернулся, чтобы выйти, но подошел к жене и, нежно обняв ее, чмокнул в щеку. – Все я пошел, смотри, чтобы Дашулька на улице не задерживалась, вечером накроем стол и посидим всей семьей.

Влад собирался на работу. Сегодня очень ответственный день, и надо было приехать пораньше. А тут, как назло, все из рук валится. То чайник пустой поставил, то пуговица оторвалась. А еще дочка Аленка все время вокруг вертится. У нее сегодня день рождения, и ей очень хочется узнать, что папа ей подарит. А у него в голове одни только мысли об отчетном собрании.

- Привет! Ну, привет же! Ну что, ты меня не замечешь, что ли! Я же кричу тебе: привет! Ну вот он же я, рядом. Ну посмотри ты на меня. А, смотришь. Узнал? А то идет мимо как будто незнакомый. Я вижу, что узнал. Ну что, принес что-нибудь, такое вкусненькое? Ты видишь, как я тебе хвостом виляю?

Я думал, что подойду самым последним. Не тут-то было. Вон стоят Саша, Юра, Миша, озираются по сторонам, ожидая опоздавших. Саша разговаривает по телефону и передает кому-то наши координаты, рассказывает, где мы находимся. А потом вместе с Юрой садится в машину, и они за кем-то едут.

Та же самая тропинка. Не раз мы ходили по ней с отцом. Только сейчас глубокая осень, моросящий дождь барабанит по комбинезону, в который я одет. Отец стоит рядом. Ягоды костяники.

Лесная опушка. Яркое солнце. Идем с отцом. Тропинка освещенная. С левой стороны старый автобус, ржавый, без колес. С правой – прицепные мотыги и другая сельхозтехника. Тропинка ведет к озеру. Какое оно замечательное! Жалко, что не было тогда фотоаппарата, чтобы сфотографировать. В озере полно карасей, но сегодня мы их ловить не будем, цель у нас другая. Проходим вдоль него через железнодорожную трассу и углубляемся в лес. 

 Я уже знал, когда я рожусь. И его знал. Точнее, не его. А руки, которыми он водил по животу моей матери, и говорил нежные слова. Они обращались то к ней, то ко мне. Иногда давление было настолько сильным, что своими маленькими, едва сформировавшимися ручками я начинал стучать изнутри, требуя себе свободу.