Лежу я на диване, лапы в стороны раскинул. Хорошо, тепло, уютно. Этот подошел, по пузику почесал. Вообще – лафа! Зря расслабился. Он меня хвать на руки – и поволок. Я мурчу, ничего не понимая. А он меня сажает, ну, ванной они это называют. И давай водой поливать. Я лапы во все стороны, чтоб не упасть. Терплю, хозяин как-никак. А тут он еще какой-то гадостью меня полил и растирает. Пена взбивается – ой-ой-ой! Вроде трет приятно, но запах-то не мой. А тут опять водой поливает. Вот гад! Вода теплая, приятная, но я-то все-таки независимый кот. Короче, надоела мне вся эта процедура. Я его цап за палец и пытаюсь выскочить, а он меня обратно в ванну запихивает. Ну, думаю, утопит. А этот ничего. Водой облил. Смыл с меня всю гадость, которой намазал, завернул в тряпку, которую они называют полотенцем, тер, тер, да и отпустил. Ну, я бегом на диван.

Полдня вылизывался. Теперь я сухой и пушистый. Сижу, делаю вид, что умываюсь, а сам думаю. Вот то ли горшок с цветком ему свалить, то ли в тапочек написать? А этот сидит, по телефону с кем-то разговаривает. Рисовать там чего-то пытается. И про меня рассказывает.

 Решил сделать сразу два дела. Сначала опрокинул горшок с цветком. Этот выпрыгнул из тапочек, побежал подбирать, а я, недолго думая, пометил ему второй тапочек. Пусть знает, кто в доме хозяин. Запрыгнул на диван и с грустным видом наблюдаю, как он собирает в совочек землю с пола.

 Ну, навел он порядок, вернулся к своему мольберту, сидит рисует. Ноги в тапочки ась – и оборачивается на меня. Я ушки поджал, типа, не я это сделал, и спрятался в коридоре.

 Вы представляете? Этот даже не обиделся! Взял меня на руки, погладил, потом подносит к моему туалету и бормочет что-то. Что бормотать-то? Я свои дела уже сделал.

 Ой, как жужжит. Этот называет это пылесосом. А мне страшно! Кинулся пару раз на жужжание, шерсть вздыбил, хвост трубой. А жужжание как было, так и остается. Шикнул пару раз – не помогает. Забрался по антресолям на самый верх шкафа и наблюдаю оттуда за тем, что происходит. А этот решил и за диваном пропылесосить. Отодвигает диван, а там мои любимые игрушки – мышки и шарик. Тут я уже не выдержал. Как прыгну ему на спину: Мяяууррр!

 Саня выключил пылесос.

 - Что? Свои игрушки защищаешь?

 Уголек, сидящий на его плече, трется о его щеку, мурчит. А глаза такие невинные-невинные!

 В общем, этот достал мои игрушки, положил их на диван. И я, сделав виртуозный прыжок с его плеча, очутился рядом с ними. Вот теперь можно и поспать. Игрушки на месте, я на месте, а этот, как его, - пылесос – пускай гудит. Под его шум даже спать приятнее. Заваливаюсь на спину, раскидываю лапы в стороны. Тут этот по животику погладил, не отрываясь от работы. Ничего, сейчас закончишь убираться, я тебе еще что-нибудь придумаю. А пока можно  и поспать.

  Просыпаюсь. Этот сидит малюет что-то, сосредоточенный такой. А мне скучно. Погонял мышку по дивану. Шарик в угол загнал, а потом он куда-то за шифоньер закатился. Достать не могу. Обидно! Решил дать знать о себе хозяину. Может быть, встанет, достанет игрушки. Мышка тоже за диван закатилась. Как прыгну ему на спину! А этот от неожиданности мордой в мольберт, все краски по лицу размазались. Мольберт на пол, а он сверху упал. А на самом верху я! В общем, сидит сейчас, сломанные ножки мольберту приделывает. А разве я виноват, что он своим весом их сломал? Я всего лишь внимания хотел. А этот бурчит себе только под нос: «Ну вот, всю работу испортил». Не понимает: люблю я его. Да и он меня тоже. Лицо отмыть можно, мольберт починить. А вот меня ему вряд ли кто заменит. Теперь мы с ним одно целое. Ну и рожа у него! Ладно, подожду, пока умоется, а там еще что-нибудь придумаю.