Сижу на обрывистом берегу Волги и, глядя на плещущуюся под моими ногами воду, вспомнил еще один случай из армейской жизни. Мы тогда выехали на боевое дежурство. Две станции - «Сосна» и «Кристалл». Старшим был лейтенант Ковацкий, а его заместителем – прапорщик Цыбуля. Машины он знал от и до. Так, наверное, никто в них не разбирался. Поэтому его и послали. Забрались мы на сопку повыше. И нам, солдатам, дали время немного передохнуть.

 Сижу над обрывом, ноги свесил. Внизу волны бьются. Так и кажется, что упаду. А мне не страшно. Вон рыбки плывут, черные с белым такие. Лейтенант Ковацкий в плечо меня толкнул и тут же за ворот назад оттянул:

- Знаешь, что это за рыбки? Эти рыбки по пятнадцать метров. Проглотят и не заметят. Знаешь, как они называются?

Честно говоря, после того, как он меня толкнул и вытащил обратно с трехсотметрового обрыва, мне было не до названия рыбок. Тем не менее с огромным трудом я выдавил из себя:

- И как же они называются?

- Вон видишь, дурачок, над ними фонтаны поднимаются, когда они выныривают? Это киты, косатки, здоровые такие!

- Вот никогда не знал.  С высоты обрыва они казались маленькими, не больше головастиков.

А Ковацкий продолжает:

- Эти огромные рыбы сродни дельфинам. Они даже людей спасали, которые тонули в северных морях. Редко это, конечно бывало, но было.

Тут к нам прапорщик Цыбуля подошел:

- А я ведь, когда меня сыном полка взяли, тонул в этих морях. Вода холодная до жути. Да и не моряк я. Плавать тогда вообще не умел, да и сейчас плохо плаваю. Чувствую, на дно погружаюсь. А тут снизу как будто что-то толкнуло. Бац – и я уже на берегу. Может, они.

- Товарищ прапорщик, разрешите обратиться!

- Конечно, сынок.

- Вы же вроде не на Дальнем Востоке служили. Как так получается?

- Ну, где я только не был. Жизнь побросала и там, и сям. А ты, сынок, не бойся, сюда они не допрыгнут. И свалиться тебе никто не даст. Что-что, а за этим присмотрим.

Наступал вечер. Я вернулся к костру. Вокруг него сидели мои сослуживцы, а с ними прапорщик Цыбуля и лейтенант Ковацкий. Котелок уже закипает. Ощущение такое, что мы на пикнике.

Сидим лопаем макароны по-флотски. Знаете, такие, лапша с тушенкой. И почему их так называют? Наверное, потому что на флоте привыкли есть солонину. Вот и тушенка –это почти как солонина. Тоже консервированная. Может быть, с тех пор и пошло такое название. Это всего лишь мое предположение.

Небо звездное-звездное, чистое-чистое. Правда, к вечеру похолодало. Но когда мы укутались в шинели, возле костра нам стало тепло. Долго не мог заснуть. Звезды, темное небо. Слышу посапывание товарищей. Вот и Цыбуля захрапел. Часовой сидит у костра.

 К чему я все это вспомнил? Дельфины, косатки. Я на море-то после этого никогда не был,  тем более на теплом, настоящем.  Наверное, взводный вспомнился. Всего лишь прапорщик. Как много он пережил, как много прожил. Скоро 9 мая. Надеюсь, сын полка встретит его живым и здоровым. Жаль, что не смогу чокнуться с ним стопкой и пожелать здоровья. Пожелаю в своем рассказе, да и всем ветеранам тоже. Сыновьям полков, тем, кто воевал и прошел всю эту войну, тем, кто был на разных фронтах. Как мало их осталось! Я даже не знаю сейчас, жив ли он, тот прапорщик, который так много дал мне в жизни, не только мне, а всем нам. Благодаря таким, как он, мы все и живем сейчас, - благодаря самоотверженным пацанам, рвавшимся на войну для того, чтобы защитить свою Родину. А еще спасибо за то, что воспитывали новые поколения и из разных восемнадцатилетних шалопаев делали настоящих мужчин и воинов. Низкий поклон вам, дорогие ветераны!